Любимец богов
Имя Виктора Петрика последнее время постоянно на слуху. Трещат копья, льются потоки слов – и правды, и лжи. И отделить одно от другого не всегда просто. Одни именитые академики называют его гением и срвнивают то с Тесла, то с Эдиссоном. Другие, не менее именитые, если и ставят рядом с его именем приставку «гений», то в смысле – гениальный мошенник. Как будто не существует десятков открытий, патентов и свидетельств, выданных на его имя авторитетнейшими зарубежными научными учреждениями. Нет пророка в своем отечестве?
Так кто же он? Гений? Жулик? Мистификатор? Иногда, чтобы разобраться в настоящем, нужно посмотреть в прошлое.
Человеческая жизнь, как правило, прямая, все в ней идет без особых извивов и поворотов. Эта средняя жизнь, если и закружит, то так, что скоро скроет свою неправильность – почти незаметны ее кружения, повороты, отступления, остановки, передышки, скольжения вниз, медленные подъемы. Нормальный человек в ней просто живет… Среди миллионов нормальных, порядочных, законопослушных людей, уверенных, что дважды два всегда и везде четыре, что мир стоит на незыблемом основании, что нельзя сходить с прямой, появляются немногие – редкие, своеобычные субъекты. Они выламываются из хода действительности и вдруг вторгаются в неизмеренные, неописанные пространства, в которых правят неизвестные, катастрофические, парадоксальные, безумные, бессмысленные, недоступные разуму законы существования материи и духа. В тех опасных пространствах и запретных измерениях кружит их жизнь.... Их возмущенный, ищущий дух возносится, и с причудливой высоты они прозревают истину и красоту, и так отчетливо и ясно, так ослепительно, как это только бывает с последним вздохом, в дивном сне, раскрывающем за чертой все истины разом, и, ослепленные, чувствуя не прекратившуюся в себе жизнь, ее биение и жажду, спрашивают – почему такая боль… Так они следуют своей природе, непреодолимому внутреннему зову, роковой предназначенности узнавать сокрытое и творить новые сущности, подобно жестоким и ревнивым богам.
Эти странники – человеческие гении.
Они вырывают истину из косной материи, из замкнутого пространства, из сердца прямой линии. Они дорого платят за дерзкую свободу. Боги берегут установленный порядок и хранимое ими знание, и жестоко карают тех, кто осмеливается бросить вызов – покушается на их тайны... Однажды, словно в насмешку, судьба воплощает сокровенные мечты, тайные желания, случайные мысли, смутные образы. Гений поднимается до прозрения и, задыхаясь от счастья, совершает для себя смертельную ошибку: он мнит себя Прометем. Вот он спешит отдать найденные сокровища, украденный Огонь людям – всех осчастливить истиной, знанием, красотой, безгрешным счастьем... С радостью он вносит в их гостиную факел, освещая нечистые углы и заслоняя его светом разноцветный телевизионный экран… Что ждет он от нормальных людей? Что получит?
Жизнь, судьба, люди или случай отнимут все, даже то, что имеет от рождения всякий бредущий по прямой линии человек. Будто поверженный демон, свергнутый с ослепительных вершин, он будет сброшен в преисподнюю, где царит отчаяние, уныние, безверие... И, став в центре молвы, пересудов, сплетен и клеветы, пережив унижение, оттуда, с самого низа, вновь начнет свой отчаянный подъем в нелинейные пространства, и когда опять достигнет нефизической высоты, когда обольется невечерним светом, тогда еще раз откроются перед ним смыслы и значения и, как громом, прозвучат слова, обретающие плоть… Так будет раз за разом: пока длится существование здесь, он будет выполнять неясный для него Замысел.
Чистому все чисто.
Ему дарят фантастическую жизнь, которая кажется кошмаром.
Виктор Петрик из тех субъектов – непредсказуем, необъясним и подобен колокольному языку. Это им, его жизненными обстоятельствами – невероятными взлетами и небывалыми падениями судьба оглашает истины, звучно ударяя о границы невозможного, запретного и парадоксального.
Он начинал свою жизнь необыкновенно.
Дипломная работа студента психологического факультета ЛГУ Виктора Петрика была признана открытием. (И сейчас, спустя сорок лет, главный психотерапевт министерства здравоохранения РФ, руководитель отделения неврозов и психотерапии института им. В. М. Бехтерева, заслуженный деятель науки РФ, доктор медицинских наук, профессор Б. Д. Карвасарский вспоминает ее с восторгом.) Молодой Петрик поступает научным сотрудником в институт Бехтерева. У него престижное положение, впереди блестящая карьера – успешные исследования, открытия, статьи в научных журналах, солидные монографии, кандидатская и докторская, гарантированный подъем по академической лестнице, признание, почет и, чем черт не шутит, мировая слава.
Вдруг Петрик навсегда исчезает из официальной науки.
Отныне у него секретная работа.
В институтских лабораториях закрытого НИИ он ведет интереснейшие, уникальные исследования в области мозга, глубокого гипноза. Ему удается открыть механизмы управления сознанием, проникнуть в глубины личности, в тайники души. Он изобретает технологии управления людьми, необходимые для получения особых, послушных, автоматических людей – зомби. Нравственны ли подобные исследования, возможно ли манипулировать личностью? Но разве знание подвержено моральной оценке? Разве наука имеет этическое измерение? Петрик вооружал советскую страну технологиями, которые были эффективнее любого смертоносного оружия.
За это советская страна щедро платила своему особо ценному и сверхсекретному ученому. Он утопал в редкой по тем временам роскоши. Черная «Волга», первая в городе, была у него. А захотел еще одну, новее, лучше, чернее и блестящее, так вот она, уже под окнами отдельной, обставленной драгоценным антиквариатом, квартиры. Любимые сигары доставлялись специальным рейсом с Кубы. Он ждал ученых степеней, государственных наград. Ему намекали о скором присвоении «Героя»…
Какая это была жизнь, какое наслаждение! Петрик смаковал изысканное.
Он бьется над секретом Страдивари, изучает скрипку Гварнери, делает своими руками певучие инструменты и дарит скрипки знаменитым музыкантам. Он занимается живописью, пишет картины в собственной художественной мастерской, что в центре города, собирает коллекции произведений искусства, становится мастером в восточных единоборствах, учится у знаменитого скульптора миниатюры, работы которого при жизни выставлялись в Третьяковской галерее и превосходит своего учителя. Он создает новый вид искусства, смешав высочайшее индивидуальное мастерство и неведомые науке технологии - портреты на драгоценных камнях....
Тогда он был на вершине. И что видел он, когда взлетел и замер там, наслаждаясь? Он ощутил себя демиургом, будто приблизился к духам, творящим сущности? Но все только начиналось с ним, все еще у него было впереди – он никогда, ни во сне, ни наяву, ни в изощренной интеллектуальной спекуляции не смог бы представить, что ему уготовано судьбой.
Петрик занесся. Петрик возгордился. Петрик потерял чувство реальности. Он уверился в том, что должен идти своим, особым путем, не согласовывая его с земными богами. Он задыхался на этой вершине. Он восстал против них, не захотел дальше штамповать зомби, управлять чужими умами и душами. В его необъяснимом для нормального человека бунте был особый зов – предчувствие бездны, из которой он совершит отчаянный подъем к универсальному познанию.... Петрик совершил роковой шаг…
И он был брошен в грязь, растоптан, разъят, лишен всего, уничтожен… Он еще не знал, как это бывает – как они мстят, на что способны эти боги. Непреодолимой силой Петрик был вырван из его идеального мира и кинут в человеческий ад.
Виктор Петрик был судим так, как советским судом не судили никого. Его судили за подстрекательство к попытке совершения преступлений: мошенничеству, грабежу, разбою... и срок присудили сумой сложения неосуществленных преступлений. Он шел по этапу на каторгу, на восток, в иркутские лагеря. Психолог, эстет, живописец, скрипичный мастер, музыкант, поэт, знаток человеческих душ уносился все дальше и дальше от порфировых невских набережных, белых ночей, редких вернисажей, изысканных филармонических концертов, умных компаний, от наслаждения познанием и красотой. Теперь это был особо опасный зек, склонный к побегу, бунту, восстанию. После суда его содержали в Ленинградской колонии в изолированном от остальных заключенных здании, куда приезжали лица первого правительственного круга, беседовали с ним часми, уже никто не узнает чего хотели от Петрика земные боги. Не договрились. Однажды, ночью, в спешном порядке его вывезли из Ленинградской зоны. И не знал Петрик, что вместе с ним на одной лавке «столыпинского» вагона ехало Провидение.
Каторга сразу приняла его. Урки, бандиты, убийцы, разбойники, налетчики вмиг поняли, с кем имеют дело – разглядели в нем недюжинную силу, догадались, что с его прибытием в зоне скоро многое изменится. Каторга склонила перед Петриком голову. Он подчинил себе зону – и матерых преступников, и начальство колонии. И здесь, среди отверженных, страдающих, непокоренных и нераскаянных, бунтарей и сдавшихся родился его новый свободный духом внутренний человек. Земные боги лишь по им известной прихоти построили для него в центре колонии из настоящего кирпича здание, и словно в насмешку, в память о предыдущей жизни украсили его пилястрами и карнизами, оно возвышалось над начальственными деревянными бараками и утопавшими в сибирской топи землянками, странное, как жизнь заселенного в него зэка. Личную библиотеку заключенного пополняли по первому его требованию, иногда привозили редкие приборы, начальство колонии остерегалось посещать своего подопечного.... Иногда он появлялся в штабе сам, приносил свои дарения – далекая сибирская колония побеждала на всероссийских конкурсах товаров народного потребления, заказы поступали из всех уголков страны, в колонию потекли огромные деньги, о необычном явлении писала советская пресса, его фотографии в каторжанской одежде размещали в газетах - он хранит их бережно, уже пожелтевшие, неизвестно для чего...
Однажды, находясь на самой границе сна и яви, он увидел скрипку. Скрипка возникла из мерцающей точки в столбе света, проникающего из мутного окна. Из одной светящейся в рассветной мгле точки она построилась, шаг за шагом, как в менуэте, в совершенный инструмент – творение высшего духа. Петрик сразу понял, что явилось перед ним в краткий миг перед утренним подъемом зоны. Это был легендарный чертеж скрипки Леонардо. Гений Возрождения изобрел чертеж идеального музыкального инструмента, ставшего позже скрипкой Гварнери, Страдивари… абсолютную скрипку, которая строится, следуя мировому закону, имя которому дал Леонардо - Sectio divina. Число, на котором покоится мир, пропорцию совершенного, на основе которой Петрик открыл свой закон – закон ВИПа.
В повисшем над зоной сером предрассветном небе, над вросшими в землю бараками в которых спали тяжелым сном зэки, он увидел дракона, кусающего свой хвост...
Отныне Петрик был вооружен универсальным знанием. Он мог разгадать тайны вещества. Впереди предстояли открытия и изобретения: газы растворяющие платиновые металлы, графены, батареи…
Новые подъемы и катастрофическое падение в бездонную пропасть.
1991 год. Санкт-Петербург. Положение в городе отчаянное. Продовольствия осталось на месяц. Власти вынуждены ввести продуктовые карточки. Мэр Петербурга Анатолий Собчак и его заместитель, председатель комитета по внешнеэкономическим связям мэрии Владимир Путин мучительно ищут решение: как спасти город от угрозы голодного бунта. Вот если бы были в казне деньги… но казна пуста. И пополнить ее мэрии неоткуда. В Петербурге уже ничего нет на продажу – ни продукции высоких технологий, ни материальных ресурсов, ни гениальных идей. Город почти ничего не производит. Город – банкрот. И, кажется, выхода нет…
В столице все было иначе. Новой России достались в наследство от рачительных советских хозяев сокрытые для простых смертных, баснословные богатства – редчайшие изотопы платиновых металлов (1 гармм Рt - 190 стоит 1 347 960 $ ), редкоземельных металлов, рассеянных металлов, изотопы стабильные и радиоактивные, обогащенные до высочайшей степени... Сделки проходили в строжайшей тишине, на Запад летали из разоренной России секретные рейсы, а на швейцарские счета стекались огромные деньги первых российских олигархов. Эти действия были политически оправданы – чтобы удержаться у власти, новому правительству необходимо было скорейшим способом создать класс богатых людей. И вдруг, в налаженную систему, не подчиняясь предусмотренным закономерностям, ворвалось новое требование - богатый запад хотел покупать ранее неизвестные вещества: Красную ртуть и Осмий – 187. Вернее редкий изотоп металла платиновой группы Ос – 187 науке был известен, его производит Ок-Риджская лаборатория США, стоит он баснословных денег 189 000 $ за один грамм, казалось бы, господа из НАТО должны удовлетворять свои потребности в собственных лабораториях, но интрига заключалась в том, что Ок-Риджская лаборатория используя сложнейшие технологии, дорогое оборудование, труд многих высококлассных специалистов производит осмий 187 обогащенностью не выше 70,246 %, а НАТО готово заплатить любые деньги за изотоп обогащенностью 99,4 %.
Российская академия наук успокоила Ельцина и его команду раз и навсегда – запрашиваемый материал под названием Красная ртуть в природе не существует. Что касается Ос – 187, то расчеты академиков показали, что получение изотопа осмия такой читсоты и «вовсе невозможно». Ельцин академии поверил, а Собчак нет.
Остается загадкой, кто тогда посоветовал руководителям города обратиться к Петрику, скорее всего, это были старые советские боги, которые хорошо знали на что способен их подопечный, не такие задачи решал.... Так или иначе, Собчак лично встретился с Петриком. Присутствовавшие заместители мэра рассказывают, что внимательно выслушав предложение, Петрик ответил лаконично «Сделаю» и, проявив не свойственную ему осторожность, попросил у Собчака передать ему поручение в письменном виде.
Вскоре к Петрику поступает официальное письмо из мэрии Санкт-Петербурга с просьбой «рассмотреть возможность» получения редкого изотопа: осмия-187. Петрик предусмотрительно обзавелся специальными разрешениями на право работы с металлами платиновой группы, и приступил к работе.
Вскоре, во Всеволожске, что в получасе езды от Смольного, в своей домашней лаборатории Виктор Петрик получил несколько миллиграммов осмия-187. Это здесь, в красноствольных борах, среди озер, похожих на крупные опалы, Петрик открыл, изобрел и изготовил то, что требовалось Петербургу. Проблема заключалась в том, что изотопная чистота полученного Осмия, по мнению ученых была теоретически недостижима. Однако, в конце июня датская национальная лаборатория RISO сообщила: чистота осмия-187, полученного Петриком, составляет 99,28 процента. Лаборатория в немецком Фрайберге проверила следующую партию изотопа – 99,53 процента. Средства массовой информации поспешили поделиться мнением ведущих специалистов: произвести осмий такой чистоты в земных условиях невозможно. Материал, конечно, изготовили в космосе. Была и другая, более удобная для академиков версия – мошенник Петрик нашел метеорит и отщипывая по кусочку дурит мир. Эта версия считалась теоретически более правдоподобной.
В коридорах Смольного встретились два человека - бывший разведчик с нескрываемым интересом беседовал с бывшим зеком. Позже один вознесется, подобно метеору, из смольнинских коридоров на вершины власти. А другой совершит открытия, достойные Нобелевских премий. И не получит их…
… Но тогда заместитель мэра Петербурга провел несколько часов в компании с самым загадочным человеком из всех, что встречались на его пути. Он расспрашивал изобретателя о новой технологии получения осмия-187, о его работе, держа на ладони доказательство успеха – стекляшку с черным порошком. Позже Путин в интервью местной газете расскажет об этой встрече.
Путин уедет из Всеволожска почти счастливым. У города теперь будет больше, чем полная казна: Петербург может уверенно смотреть в будущее – в эти тяжелые времена у него есть перспектива.
А сколько осмия-187 требуется городской власти, чтобы на вырученную за него валюту закупить продовольствия? Сколько граммов нужно наработать, чтобы накормить пять миллионов человек? Нужно… 20 кг! Именно на такое количество осмия мэрия просила правительство России выдать ей экспортную лицензию. Петрик приступает к работе. Установка по производству осмия работает круглосуточно. 20 кг – не было пределом, но они не потребуются. Мэрия, как окрестят ее журналисты, «меченая изотопом», не обратится за получением своего заказа. Ей будет не до этого. Судьба сделает еще один поворот, еще одно кружение, нанесет еще один неожиданный удар.
8 граммов осмия-187 будет официально отправлено за рубеж на экспертизу в научный центр. Чиновника мэрии, перевозившего пробирку с осмием, арестуют на границе. Позже он скроется на Западе. Виктора Петрика вызовут в контрразведку, тогдашнюю ФСК. Ему скажут: получить этот материал невозможно, наука еще не достигла такого уровня, а тем более он, Петрик, не физик, не химик. Так откуда, спросят, взял он осмий, который невозможно произвести даже настоящей науке? Петрик ответит: пригласит контрразведчиков во Всеволожск, и там они сами, следуя его указаниям, получат несколько граммов материала космической чистоты.
Вины Петрика ни в чем не будет найдено. Но работы по производству осмия-187 остановят и они уже не возобновятся. Петербург не получит необходимых ресурсов в тяжелые времена.
Петрик как будто был остановлен в своем разбеге – вот он уже добился, уже сделал невозможное, открыл неведомое. Материальное, ощутимое. А как будто и не было этого, словно кто-то смахнул одним движением целый пласт реальности, превратив ясное физическое в туманность метафизики… Но все же: килограммы осмия-187, его космическая чистота, подтвержденная мировыми научными центрами, официальная просьба о производстве двух десятков килограммов, открытие новых технологий в частной лаборатории, неожиданные аресты, бегство, суд, контрразведчики, очарованный будущий президент страны и бывший зек, играющий на скрипке и режущий портреты великих людей на выращенных им же драгоценных камнях величиной с кулак, и Путин, оправдывающийся в интервью местной газетке…
Как можно рационально объяснить, как разумно понять эту осмиевую историю, составившую лишь небольшую часть жизни Виктора Петрика? (А после нее какие метаморфозы и превращения! Какие надломы. Катастрофы. Падения. Подъемы и взлеты.) Никто ее рационально, разумно не объясняет. Ни в начале 90-х годов, ни сейчас. Будто все сговорились и всех устраивает одна версия: профессиональный психолог Петрик тогда загипнотизировал чекиста, разведчика, опытного менеджера, а потом всех остальных – чиновников, политиков, журналистов, ученых академиков. Другого объяснения – нет… А ведь верно: не пустил ли Петрик и в самом деле в ход свою «психологию» – и теперь играет, манипулирует сознанием тысяч ответственных господ и товарищей со своего рабочего места, из своей лаборатории, расположенной среди могучих сосен и черноблестящих озер…
Так все же, был ли осмий?